***
Эти окна подернуты инеем,
Эти стекла запаяны льдом.
Только свечкой да собственным именем
Оживил я заброшенный дом.И сижу.
Пригорюнилась рядышком
Тень,
во тьме потерявшая спесь.
Одиноко жила моя бабушка,
Александра Ивановна, здесь.Все сыновние жизни,
дочерние
Озаряла ее доброта.
Час,
как областью стала губерния,
Пропустила,
была занята.В наших судьбах являясь провидицей,
Малограмотна бабка была.
И нехватку обоев в провинции
Возмещала,
чем только могла.Клей ведерными лился замесами,
Одевали стену за стеной
И газеты с большими процессами,
И плакаты любой стороной.Назубок и парады, и бедствия
Знал по стенам бревенчатым я,
Педагогов пугала впоследствии
Образованность эта моя.Там, где окна мне кажутся льдинками,
Помню:
возле кровати моей
Две огромных бумаги с картинками,
Льва Толстого большой юбилей.Помню выезды Анны и Вронского.
Помню Левина,
Кити,
каток,
И собаку парения броского,
Узколицую,
длинную.
Дог?Печь, как бабка, поет в полутемени.
Помогают мне с легкой руки
Сообщения нового времени
И попутные черновики.О малине,
о черной смородине,
О годах, уносящихся прочь...
Помогают и стены на родине,
Отчего же им нам не помочь!1967