***
Эти окна подернуты инеем,
Эти стекла запаяны льдом.
Только свечкой да собственным именем
Оживил я заброшенный дом.

И сижу.
            Пригорюнилась рядышком
Тень,
            во тьме потерявшая спесь.
Одиноко жила моя бабушка,
Александра Ивановна, здесь.

Все сыновние жизни,
                        дочерние
Озаряла ее доброта.
Час,
       как областью стала губерния,
Пропустила,
    была занята.

В наших судьбах являясь провидицей,
Малограмотна бабка была.
И нехватку обоев в провинции
Возмещала,
    чем только могла.

Клей ведерными лился замесами,
Одевали стену за стеной
И газеты с большими процессами,
И плакаты любой стороной.

Назубок и парады, и бедствия
Знал по стенам бревенчатым я,
Педагогов пугала впоследствии
Образованность эта моя.

Там, где окна мне кажутся льдинками,
Помню:
возле кровати моей
Две огромных бумаги с картинками,
Льва Толстого большой юбилей.

Помню выезды Анны и Вронского.
Помню Левина,
                Кити,

                                каток,
И собаку парения броского,
Узколицую,
        длинную.
Дог?

Печь, как бабка, поет в полутемени.
Помогают мне с легкой руки
Сообщения нового времени
И попутные черновики.

О малине,
о черной смородине,
О годах, уносящихся прочь...
Помогают и стены на родине,
Отчего же им нам не помочь!

1967

vetkamalaja.jpg (8191 bytes)

~к разделу~